Фестиваль для южного города - Страница 28

– Может, его не пускать сегодня к Мовсани? Устроить ремонт в отеле или отправить Зегера в Нахичевань на другую конференцию, – предложил Дронго, не скрывая иронии.

– Тебе не говорили, что ты становишься злым и раздражительным?

– Говорили. Я превращаюсь в мизантропа. Раньше думал, что люди становятся лучше, а теперь понял, что они не меняются. К большому сожалению.

– Ты повторяешься. Ты об этом уже говорил.

– Тем более. Что будет с Мовсани?

– Ничего не будет. Пусть ужинает на банкете и встречается с этой боснийской журналисткой. Если я все правильно понимаю, у нее к нему тоже определенный интерес. Есть такие «дрянные девчонки», которые получают хорошее интервью только через постель. Зачем его беспокоить? Завтра под нашим наблюдением ему покажут город, свозят в храм огнепоклонников. А послезавтра он спокойно улетит. Вот и все. Ты можешь не нервничать, мы теперь его будем плотно опекать.

– А раньше опекали неплотно?

– Не нужно ловить меня за язык. Раньше мы его тоже опекали. Никто не мог предположить, что появится этот бывший охотник с обрезом. Если бы твой англичанин был нормальным профессионалом, он бы просто пристрелил Велиева без всяких проблем. И всем было бы хорошо.

– Именно потому, что он профессионал, он не стал стрелять. Понял, что нападавший явно не успеет перезарядить оружие. Толкнул Мовсани, сам упал сверху, достал оружие. И подождал, пока Велиев начнет перезаряжать оружие и к нему бросятся наши «плотные наблюдатели».

– Значит, молодец. И ты тоже молодец, если сумел убрать из-под обстрела этого парня-переводчика. Он обязан тебе жизнью. У тебя есть еще вопросы?

– Все понятно. Спасибо.

– Будь здоров.

Дронго убрал телефон в карман, вышел в холл отеля. Менеджера нигде не было. Очевидно, он отправился проверять ресторан. Часы показывали половину третьего. Если ничего не изменится, то в три часа приедет журналист с телеканала. Кажется, Мовсани сказал, что это будет Мир-Шаин, местная знаменитость, человек, который проводил интервью с большинством политиков и гостей, прибывающих в страну. Мир-Шаин настоящий профессионал и наверняка попытается вытянуть из Мовсани какие-нибудь признания или сенсационные откровения. Если бы разговор шел на английском через переводчика, то у этого режиссера еще был бы какой нибудь шанс укрыться за неточным переводом. Но если они начнут говорить по-азербайджански, то Мир-Шаин просто раздавит Мовсани, втянет его в дискуссию о политике Ирана и Великобритании, о свободе творчества, о праве на самовыражение.

Черт возьми, нужно отказаться и от этого интервью. Но уже поздно. Без двадцати пяти три. Где остался этот режиссер со своим телохранителем? Или очередной придурок с обрезом снова встал на их пути? Он не успел додумать эту мысль до конца. Мовсани и Хитченс вошли в отель в сопровождении пяти или шести человек. Такая охрана не бывает даже у премьер-министра. Дронго улыбнулся. Кажется, руководители спецслужб решили перестраховаться. Вся группа двинулась к кабине лифта. Там произошло небольшое столкновение. Все шестеро в штатском готовы были подняться одновременно, но явно не помещались в кабину лифта. Наконец трое остались в холле, а трое вошли в кабину вслед за Мовсани и Хитченсом. Кажется, шутки закончились, теперь Мовсани будут охранять как самого дорогого гостя. Азербайджанская контрразведка имела опыт подобных действий. Баку часто принимал сразу несколько руководителей государств, коронованных особ, премьеров и принцев. Восемь лет назад во время визита Президента России Владимира Путина было получено агентурное сообщение о готовящемся покушении на жизнь высокого гостя. Обоих предполагаемых убийц задержали, один из них был из Ирака. Путин прилетел немного раньше обычного. Его охрана работала с профессионалами из Баку, и визит прошел нормально. О случившемся знали только сотрудники спецслужб, и попытка покушения на жизнь российского президента даже не попала за столько лет в газеты.

К отелю подъехала машина. Из нее вылезли Слейтер и еще один сотрудник посольства Великобритании. Очевидно, они уже знали о случившемся. Оба поспешили к кабинам лифта.

«Вот и тяжелая кавалерия прибыла», – подумал Дронго.

В холл стремительно вбежал худощавый мужчина невысокого роста. Глубоко посаженные глаза, худое, почти изможденное лицо. Такими рисовали фанатиков в средние века. Это был журналист Мир-Шаин. За ним несли аппаратуру и осветительные приборы. Он работал не просто обычным тележурналистом, а был главным редактором одного из самых популярных каналов в стране.

– Снимайте работу следственной группы, – приказал он своим подчиненным, – снимайте всех, кто здесь стоит. Начинайте прямо отсюда.

Сотрудники прокуратуры и МНБ знали популярного журналиста в лицо, и они бросились к выходу, стараясь не попадать в объективы камер телеканала. Но операторы уже работали сразу двумя камерами. Мир-Шаин удовлетворенно кивнул, теперь он знает, с чего начинать этот репортаж. А наверху его уже ждет очередная жертва. Голова Мовсани станет его очередной добычей. Поторапливая своих подчиненных, он первый прошел к кабине лифта.

«Бедняга Мовсани, – с удовольствием подумал Дронго, – это будет хуже, чем недавнее покушение. Просто Мовсани об этом даже не подозревает».

Глава 10

Дронго уже собирался пройти в бар, чтобы выпить чашечку чая, когда увидел входящего в отель продюсера Нахимсона. Он был удивительно похож на Эйзенштейна, словно был его родным сыном. Только волосы у него были рыжеватого цвета. И очень светлые глаза. В остальном он был похож на знаменитого режиссера. Несколько вытянутое лицо, большой нос, выразительные крупные глаза, тонкие губы. Один из лучших продюсеров российского кино, он был частым гостем в столице Азербайджана. Работая в картинах Юлия Гусмана, он подружился со многими местными знаменитостями, как провинциальными, так и вполне состоявшимися в рамках бывшей страны.